Всяческий Бред : Oct2013

Понравился коммент по поводу этого видео:

Что-то среднее между старыми фильмами про "Верную Руку" и Виннету и немецкой пародией на эти фильмы "Мокасины Маниту". Кстати, если вдруг вы эту пародию не смотрели, гляньте. Ну это, конечно, если вам вообще интересны фильмы на эту тему.

С теми, кто обвинял Деппа в том, что он опять играет капитана Воробья не согласен. На мой взгляд это нифига не капитан Воробей, это самодостаточный персонаж. В целом, если не считать излишней затянутости, фильм не так уж и плох. Но мне кажется что такие фильмы в наше время следует снимать не за 250 миллионов (столько заявлено у этого фильма в бюджете), а максимум за 50. Фильм заштампован по самые помидоры. Все это я уже много раз видел в разных комбинациях в фильмах про индейцев и "дикий" запад. Зачем на это было потрачено 250, совершенно не понятно. Деньги они что ли моют.

Напоследок маленький прикол из упомянутого "Мокасины Маниту":

Тест этот для англоязычных, поэтому на тех, кто этим языком не владеет, может не произвести впечатления.

Короче, надо с _первого_ просмотра сосчитать, сколько раз люди в белой одежде передали друг другу мяч.

Сантьяго, где живет больше пяти миллионов человек, а среднегодовые темпы реального экономического роста вот уже десять лет составляют 6%, — необычайно динамичный город, экономический «локомотив» Чили. Столица, примостившаяся у подножья Анд, обладает достаточной плотностью населения (21 800 человек на квадратную милю) и богатством (это финансовый центр страны, где расположены штаб-квартиры ста с лишним транснациональных корпораций), чтобы обеспечить эффективную работу общественного транспорта.

Да он и работает эффективно. Метро, построенное в начале 1970-х, перевозит больше двух с половиной миллионов пассажиров в сутки. Подобно многим городским «подземкам», оно получает государственные субсидии, но по сравнению с вашингтонской системой Metrorail, превратившейся в «черную дыру» для бюджетных средств, метро в Сантьяго — образец эффективности. (Напомню: вашингтонский метрополитен ежегодно поглощает свыше 175 миллионов долларов в виде прямых субсидий, а субсидии на строительство в среднем достигает почти миллиарда долларов. Подземке Сантьяго достается порядка трети от этой суммы на текущие нужды и еще меньше — на развитие, а по протяженности она вдвое превышает вашингтонскую.)

Впрочем подлинной жемчужиной транспортной «короны» Сантьяго — по крайней мере, я так считал — было автобусное сообщение. В городе свободно действовали сотни автобусных компаний, большинство из них полностью находилось в частном владении. Некоторые маршруты проходили по улицам параллельно линиям метро, создавая дополнительные транспортные мощности, если у «подземки» возникали технические неполадки или она была попросту переполнена. Благодаря конкуренции между автобусными компаниями тарифы за проезд были низкими, а водителям платили по количеству перевезенных пассажиров. Другие автобусные маршруты доставляли людей к станциям метро — не потому, что владельцам фирм кто-то приказывал это делать, а потому, что эти пункты назначения были востребованы пассажирами. Кроме того, существовало несколько категорий услуг — от шикарных автобусов-экспрессов, где проезд стоил дорого, до стареньких колымаг, где с пассажиров брали копейки и которые делали остановки через каждые несколько сот метров.

Впрочем, если просмотреть статьи в газетах El Mercurio и La Segunda за соответствующий период, становится ясно, что у автобусной системы Сантьяго существовали две проблемы. Обе они были связаны с алчностью, или с распространенными представлениями об алчности.

Проблема номер один: опасные стимулы. Водителям платили в зависимости от количества пассажиров, а не времени в пути или расстояния. Казалось бы, все правильно, но если вдуматься, сразу возникает такая картина: на остановке ждет толпа пассажиров, и к ней приближаются два автобуса с множеством свободных мест. В результате по улицам, запруженным автомобилями и пешеходами, начинается автобусная гонка на скорости 40 миль в час. Водителям приходилось одновременно выдавать билеты, принимать деньги, следить за движением и повторять сцену с гонкой колесниц из фильма «Бен Гур», Естественно, случались аварии, в том числе и со смертельным исходом. Количество автопроисшествий увеличилось с 10 на 100 000 жителей в 1990 году до 15 в 2005-м. Мало того, до 700 пешеходов — почти половина от общего числа жертв дорожных происшествий в Сантьяго — ежегодно погибали под колесами машин и автобусов. Эта цифра была намного выше, чем в ряде других крупных городов Латинской Америки за тот же период. К тому же в 1990–2005 годах оба эти показателя (аварийность и происшествия со смертельным исходом) в странах-соседях Чили снижались, то в Сантьяго они увеличились.
...
Зачитать целиком: Ложка социализма...

Тэги: Oct2013 Общество Полезные сведенья

Статистика за 2000й год по США. В последней колонке - расчетные шансы 1 человека погибнуть от данного вида смерти за всю жизнь. В смысле, надо читать как 1 к стольки-то. Запятая отделяет тысячи, как принято у американцев, а не десятичные доли. Взято отсюда, данные они взяли из бюро статистики США.

Type of Accident or Manner of Injury	Total Deaths in 2000	One Year Odds [1 in #]	Lifetime Odds [1 in #]
Pedestrian	5,870	46,901	610
Pedalcyclist	740	372,035	4,838
Motorcycle rider	2,765	99,568	1,295
Occupant of three-wheeled motor vehicle	23	11,969,826	155,654
Car occupant	14,813	18,585	242
Occupant of pick-up truck or van	3,268	84,243	1,095
Occupant of heavy transport vehicle	369	746,087	9,702
Bus occupant	20	13,765,300	179,003
Animal rider or occupant of animal-drawn vehicle	97	2,838,206	36,908
Occupant of railway train or railway vehicle	30	9,176,867	119,335

...
Зачитать целиком: Шансы умереть

Тэги: Oct2013 Полезные сведенья

Навеяно комментарием wraithseer к этому посту. Копирайт фото - некто Arjuna, фото сделано в Токио 2010 года.

«Русские не хотят работать»

В течение многих лет правительственные и независимые эксперты объясняли нам, что мигранты приезжают в Москву потому, что «русские не хотят работать».

Так вот — это не так. Мигранты приезжают в Москву по той же причине, по которой в диккенсковский Лондон стекались бедняки, образуя там криминальное дно. Они приезжают в Москву, потому что в ней можно не умереть от голода.

На примере Орхана Зейналова, предполагаемого убийцы Егора Щербакова, это очень хорошо видно. Орхан Зейналов — это не «трудолюбивый мигрант», который занимает рабочие места, не занятые русскими. Это типичный представитель криминального дна, который если может — не работает, если не может — подрабатывает.

Вы говорите мне: «Русские не хотят работать»? Так я вам на это отвечу: «Орханы Зейналовы не хотят работать». Зачем нам они в Москве?

«У нас дефицит рабочей силы на рынке труда»

В течение многих лет правительственные и независимые эксперты объясняют нам, что мигранты нужны России, потому что у нас «дефицит рабочей силы на рынке труда».

Это — глупость. На рынке труда не может быть дефицита труда, по той же причине, по которой на рынке компьютеров не может быть дефицита компьютеров. Если есть дефицит — значит, нет рынка.

Давайте честно признаем — не может быть рынка труда в стране, где есть хотя бы минимум социальной защищенности. Если в бассейне есть дырка с одной стороны, она должна быть и с другой. Если вы защищаете свое население — платите ему пенсии и пособия, хотя бы и нищенские, — то вы должны защищать его от мигрантов из стран, где пособий нет.

«В России не хватает рабочих рук»

В течение многих лет правительственные и неправительственные эксперты объясняли нам, что в России — дефицит рабочих рук. И если мы не будем приглашать мигрантов на роль дворников, то захлебнемся в грязи.

У меня встречный вопрос: есть ли в России дефицит гаишников? А? Это тяжелая работа, в слякоти, в грязи, среди выхлопных газов, а сказать, что она не пользуется уважением в обществе, — ничего не сказать.

Ребята, так у меня решение! Давайте осчастливим гаишника и сделаем его дворником! А зарплату ему будем платить ту же, что гаишнику! В Москве работает 10 тысяч сотрудников ГИБДД. Дадим им в руки лопату — и проблема решена!

Другой пример. Недавно руководитель небольшого завода на Южном Урале написал мне письмо о нагрянувшей к нему проверке. В состав проверки входили два ветеринара (они проверяли 2 овчарок три дня), сельхозконтроль (они проверяли заводскую столовую) и еще два десятка проверяющих, среди которых выделялась пожарная служба, оштрафовавшая завод за то, что его остроконечная крыша, на которую не имеется выходов из цеха, не оборудована перилами на случай пожара.

Ау, ребята! Если в России есть возможность отправлять двух здоровых мужиков за 120 км от областного центра, чтобы они проверяли двух собак, и так три дня, — какой же у нас дефицит рабочих рук? У нас избыток!
...
Зачитать целиком: Трудовая политика российского государства

Тэги: Oct2013 Общество

Часто вижу на форумах и слышу в реальной жизни, что наука застопорилась, прогресса больше нет и цивилизация катится в сраное говно. Про говно оно отчасти верно, но вовсе не из-за науки. Наука, по моим наблюдениям, просто перестала быть модной. О ее достижениях мало пишут для масс. Разумеется существуют специальные издания, но они не лежат на виду, да и обычно непонятны не специалисту.

Тем не менее, технологии не стоят на месте, вот вам пример:

Все чаще натыкаюсь на приведение Сомали в качестве негативного примера свободной рыночной экономики. Не могу назвать иначе как уебками тех, кто такое сравнение делает. Запомните, никакого "свободного рынка" не может быть в условиях отсутствия защищенного права собственности. Право производить материальные ценности и обмениваться ими на добровольных условиях является необходимым условием свободного рынка. В ситуации, когда у тебя могут ценность просто отнять, ни о каком добровольном обмене речь идти не может.

Вообще редкостное говно в головах у людей. Либерализм не подразумевает анархию и право сильного. Это как раз наоборот, ваш ебучий социализм подразумевает право сильного - большинство сильнее, значит может нагибать всех остальных. Либерализм подразумевает, что государство должно быть минимально, не лезть в экономику, но при этом гарантировать базовые права граждан. Так вот, право трудиться и право добровольно обмениваться результатами этого труда - это базовые права, которое государство как раз и должно гарантировать. В отличие, кстати, от права на работу на кого-то другого, потому что это вовсе и не право, это привилегия. В отличие, повторяю, от труда на себя.

Сегодня мы приступаем к освещению еще одного важнейшего раздела, можно сказать, целого пласта тем – отношения нашего провинциального человека к труду, особенностям трудовых отношений в провинции. Тут, видимо, для начала надо дать некоторые пояснения – откуда у меня, изначально политического технолога, познания на сей счет.

Дело в путинской «заморозке» конца «нулевых», когда жалкие остатки публичной политики в нашей стране почти полностью сошли на нет, а выборы на всех уровнях практически превратились в фикцию. В этих условиях мне пришлось, подобно Остапу Бендеру, спешно переквалифицироваться – но специальность нашлась рядом: как раз в это время, после кризиса 2008 года, у наших промышленных магнатов появилась острая потребность в промышленных социологах.

Если вкратце, то перед хозяевами производственных холдингов встала острая потребность понять, что же НА САМОМ ДЕЛЕ происходит на их предприятиях. Это нельзя было выяснить иначе, кроме как пообщавшись с персоналом предприятий, разбросанных по всей необъятной территории матушки-России. В результате я за прошедшие почти 5 лет в очередной раз объездил и облетел почти всю страну от Хабаровска до Калининграда и поговорил – группами и поодиночке, от 40 минут до 2 с половиной часов – примерно с пятью тысячами работников, представлявшими такие отрасли, как металлургия, энергетика, энергетическое машиностроение, нефтедобыча, нефтепереработка, транспорт, транспортное машиностроение, деревообработка и др. Моими собеседниками были как рабочие (слесари, токари, проходчики, водители КАМАЗ и т.п.), так и руководители нижнего и среднего звена (бригадиры, мастера, начальники цехов и начальники производств).


На заводе и «у частника»
Прежде всего надо отметить, что провинция не балует своих жителей большим разнообразием рабочих мест. Особенно, если мы говорим о малых городах, где до сих пор проживает большая часть населения страны. У человека, умеющего и желающего работать руками, выбор там невелик: можно устроиться на, как правило, единственное сохранившееся крупное производственное предприятие (из-за их наличия такие поселения называют моногородами), а можно пойти работать «к частнику» - например, на лесопилку.

Фабрики и заводы, если они еще худо-бедно функционируют, обычно входят в какой-нибудь большой производственный холдинг со штаб-квартирой в далекой Москве4 работа на ней дает некую минимальную социальную защищенность (во всяком случае, с человеком в отделе кадров заключают трудовой договор и даже забирают трудовую книжку) и очень небольшую зарплату, на начальной стадии обычно даже менее 10 тыс. рублей в месяц. Почти всегда работникам на таких фабриках обещают «льготы», но в результате чаще всего оказывается, что из «льгот» имеется разве что оплачиваемый отпуск.
Интересно, что по всей России нынче рабочие люди фактически уже приучены воспринимать оплачиваемый отпуск как «льготу». Спрашиваешь, бывало, на фокус-группе (групповом обсуждении с рабочими) – какие у вас имеются льготы здесь как у работников? И люди начинают перечислять: отпуск дают, за больничный оплачивают… Да, зарплату «вбелую» платят…
...
Зачитать целиком: Условия труда за МКАДом

Тэги: Oct2013 Общество

Политкорректность возникла в американской университетской среде в конкретный исторический период, когда «новые левые» в шестидесятые годы двадцатого века расчетливо «просрали полимеры» (свой лохматый «студенческий» протест).
Нельзя сказать, что мир совершенно не изменился. Победила сексуальная революция, возникла новая общекультурная матрица — постмодернизм. Но и Америка, и Европа обошлись без глобальных экономических преобразований.

Левые бунтари оказались на распутье. Травоядные художники ушли в контркультуру, крепить постмодерн. Те, кто позубастей — в терроризм. Тогда же появились и «зеленые» с экологической претензией к капитализму. Но большая часть протестантов решили вернуться в социум. Левые интеллектуалы получили отступные от правительства, преференции и должности в политикуме.

Чем же они занимались там, в управлении? Они отказались от идеи замены экономической формации. Но что-то же нужно критиковать, исправлять, менять…

Интеллектуалы того времени — структуралисты и неомарксисты. Основной их тезис: «Язык управляет всем». Установка следующая: «Меняя язык, мы изменим действительность».

Так появляется политкорректность, суть которой — снятие противоречий путем переназывания. Как все задумывалось: если не называть негра «ниггером», а «афроамериканцем», то переименованный, он постепенно перестанет барыжить героином, возжелает образования, поступит в университет. И заодно исчезнет бытовой расизм. Мы не будем называть гомосексуалиста «пидарасом» и гомофобия пойдет на убыль…

То есть полный набор идеалистических заблуждений. Идеалистических не в смысле «метафизической оппозиции между духом и материей». Идеалистичных в невозможности своей материализации.

Увы, «не сознание человека определяет его бытие, а наоборот, его социальное бытие определяет сознание». Действительность создает условия, в которых пишется реп, а не реп формирует действительность. Негр ведет себя как «ниггер» не потому, что его так когда-то «обозвали». Уровень развития материальной жизни общества делает его тем, кто он есть, а не комбинация букв.

Сталин, объясняя провал утопистов, народников, анархистов и прочих, указывал, что те строили свою практическую деятельность на основе «идеальных планов» и всеобъемлющих проектов, оторванных от реальной жизни. Маркс полагал, что невозможно избавить общество от иллюзий, если есть первопричины этих иллюзий — частная собственность, религия.

Но левые решили, что все исправится, когда мы станем просто говорить «халва» — и от этого всем станет слаще.

Было выбрано поле, где происходит замена смыслов: медиа – пресса, телевидение. Там левые декларировали, что можно говорить, а что нельзя. Кого и как следует называть. Был также создан мощный аппарат подавления инакомыслия — общественное мнение.

В кратчайшие сроки политкоррекность превратилась в фарисейство. И что удивительно — «афроамериканец» по-прежнему барыжил — только уже не героин, а крэк, и резал при случае незадачливых белых. Гомосексуалисты и прочие угнетенные нац и секс-меньшинства, как оказалось, хотели не равенства, а господства, не прав, а банальных привилегий.
...
Зачитать целиком: О политкорректности

Тэги: Oct2013 Общество